Марья царевна сказка читать. Марья моревна — Русская сказка. Русская народная сказка "Марья Моревна"

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был Иван-царевич. У него было три сестры: одна Марья-царевна, другая Ольга-царевна, третья...

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был Иван-царевич. У него было три сестры: одна Марья-царевна, другая Ольга-царевна, третья Анна-царевна.

Отец и мать у них померли. Умирая, они сыну наказывали:

Кто первый за сестер станет свататься, за того и отдавай - при себе не держи долго.

Царевич похоронил родителей и с горя пошел с сестрами во зеленый сад погулять.

Вдруг находит на небо туча черная, встает гроза страшная.

Пойдемте, сестрицы, домой, - говорит Иван-царевич.

Только пришли во дворец - как грянул гром, раздвоился потолок, и влетел к ним в горницу ясен сокол. Ударился сокол об пол, сделался добрым молодцем и говорит:

Здравствуй, Иван-царевич! Прежде я ходил гостем, а теперь пришел сватом: хочу у тебя сестрицу Марью-царевну посватать.

Коли люб ты сестрице, я ее не держу - пусть идет.

Марья-царевна согласилась. Сокол женился и унес ее в свое царство.

Дни идут за днями, часы бегут за часами - целого года как не бывало. Пошел Иван-царевич с двумя сестрами во зеленый сад погулять. Опять встает туча с вихрем, с молнией.

Пойдемте, сестрицы, домой,- говорит царевич.

Только пришли во дворец - как ударил гром, распалась крыша, раздвоился потолок, и влетел орел. Ударился орел об пол и сделался добрым молодцем.

Здравствуй, Иван-царевич! Прежде я гостем ездил, а теперь пришел сватом.

И посватал Ольгу-царевну. Отвечает Иван-царевич:

Если ты люб Ольге-царевне, то пусть за тебя идет, я с нее воли не снимаю.

Ольга-царевна согласилась и вышла за орла замуж. Орел подхватил ее и унес в свое царство.

Прошел еще один год. Говорит Иван-царевич своей младшей сестрице:

Пойдем, во зеленом саду погуляем.

Погуляли немножко. Опять встает туча с вихрем, с молнией.

Вернемся, сестрица, домой!

Вернулись домой, не успели сесть - как ударил гром, раздвоился потолок, и влетел ворон. Ударился ворон об пол и сделался добрым молодцем. Прежние были хороши собой, а этот еще лучше.

Ну, Иван-царевич, прежде я гостем ходил, а теперь пришел сватом: отдай за меня Анну-царевну.

Я с сестрицы воли не снимаю. Коли ты полюбился ей, пусть идет за тебя.

Вышла за ворона Анна-царевна, и унес он ее в свое государство.

Остался Иван-царевич один. Целый год жил без сестер, и сделалось ему скучно.

Пойду,- говорит,- искать сестриц.

Собрался в дорогу, шел, шел и видит: лежит в поле рать-сила побитая. Спрашивает Иван-царевич:

Коли есть тут жив человек, отзовись: кто побил это войско великое?

Отозвался ему жив человек:

Все это войско великое побила Марья Моревна, прекрасная королевна.

Здравствуй, царевич. Куда тебя бог несет - по воле аль по неволе?

Отвечает ей Иван-царевич:

Добрые молодцы по неволе не ездят.

Ну, коли дело не к спеху, погости у меня в шатрах.

Иван-царевич тому и рад: две ночи в шатрах ночевал. Полюбился Марье Моревне и женился на ней.

Марья Моревна, прекрасная королевна, взяла его с собой в свое государство. Пожили они вместе сколько-то времени, и вздумалось королевне на войну собираться. Покидает она на Ивана-царевича все хозяйство и приказывает:

Везде ходи, за всем присматривай, только в этот чулан не заглядывай.

Он не вытерпел: как только Марья Моревна уехала, тотчас бросился в чулан, отворил дверь, глянул - а там висит Кощей Бессмертный, на двенадцати цепях прикован.

Просит Кощей у Ивана-царевича:

Сжалься надо мной, дай мне напиться! Десять лет я здесь мучаюсь, не ел, не пил - совсем в горле пересохло.

Царевич подал ему целое ведро воды; он выпил и еще запросил:

Мне одним ведром не залить жажды. Дай еще!

Царевич подал другое ведро. Кощей выпил и запросил третье; а как выпил третье ведро, взял свою прежнюю силу, тряхнул цепями и сразу все двенадцать порвал.

Спасибо, Иван-царевич, - сказал Кощей Бессмертный, - теперь тебе никогда не видать Марьи Моревны, как ушей своих.

И страшным вихрем вылетел в окно, нагнал на дороге Марью Моревну, прекрасную королевну, подхватил ее и унес к себе.

А Иван-царевич горько-горько заплакал, снарядился и пошел в путь-дорогу: «Что ни будет, а разыщу Марью Моревну».

Идет день, идет другой, на рассвете третьего видит чудесный дворец. У дворца дуб стоит, на дубу ясен сокол сидит.

Слетел сокол с дуба, ударился оземь, обернулся добрым молодцем и закричал:

Ах, шурин мой любезный!

Выбежала Марья-царевна, встретила Ивана-царевича радостно, стала про его здоровье расспрашивать, про свое житье-бытье рассказывать. Погостил у них царевич три дня и говорит:

Не могу у вас гостить долго: я иду искать жену мою, Марью Моревну, прекрасную королевну.

Трудно тебе сыскать ее,- отвечает сокол.- Оставь здесь на всякий случай свою серебряную ложку: будем на нее смотреть, про тебя вспоминать.

Иван-царевич оставил у сокола свою серебряную ложку и пошел в дорогу.

Шел он день, шел другой, на рассвете третьего видит дворец еще лучше первого. Возле дворца дуб стоит, на дубу орел сидит.

Слетел орел с дерева, ударился оземь, обернулся добрым молодцем и закричал:

Вставай, Ольга-царевна, милый наш братец идет!

Ольга-царевна тотчас прибежала, стала его целовать, обнимать, про здоровье расспрашивать, про свое житье-бытье рассказывать.

Дольше гостить мне некогда: я иду искать жену мою, Марью Моревну, прекрасную королевну.

Отвечает орел:

Трудно тебе сыскать ее. Оставь у нас серебряную вилку: будем на нее смотреть, тебя вспоминать.

Он оставил серебряную вилку и пошел в дорогу.

День шел, другой шел, на рассвете третьего видит дворец лучше первых двух. Возле дворца дуб стоит, на дубу ворон сидит. Слетел ворон с дуба, ударился оземь, обернулся добрым молодцем и закричал:

Анна-царевна, поскорей выходи, наш братец идет!

Выбежала Анна-царевна, встретила его радостно, стала целовать-обнимать, про здоровье расспрашивать, про свое житье-бытье рассказывать.

Иван-царевич погостил у них три денька и говорит:

Прощайте. Пойду жену искать, Марью Моревну, прекрасную королевну.

Отвечает ворон:

Трудно тебе сыскать ее. Оставь-ка у нас серебряную табакерку: будем на нее смотреть, тебя вспоминать.

Царевич отдал ему серебряную табакерку, попрощался и пошел в дорогу.

День шел, другой шел, а на третий добрался до Марьи Моревны.

Увидала она своего милого, бросилась к нему на шею, залилась слезами и промолвила:

Ах, Иван-царевич, зачем ты меня не послушался - посмотрел в чулан и выпустил Кощея Бессмертного?

Прости, Марья Моревна, не поминай старого. Лучше поедем со мной, пока не видать Кощея Бессмертного. Авось не догонит!

Собрались и уехали. А Кощей на охоте был. К вечеру он домой ворочается, под ним добрый конь спотыкается.

Отвечает конь:

Иван-царевич приходил, Марью Моревну увез.

А можно ли их догнать?

Можно пшеницы насеять, дождаться, пока она вырастет, сжать ее, смолотить, в муку обратить, пять печей хлеба наготовить, тот хлеб поесть да тогда вдогонь ехать - и то поспеем.

Кощей поскакал, догнал Ивана-царевича.

Ну,- говорит,- первый раз тебя прощаю за твою доброту, что водой меня напоил; и в другой раз прощу, а в третий берегись - на куски изрублю.

Отнял у него Марью Моревну и увез. А Иван-царевич сел на камень и заплакал.

Поплакал-поплакал и опять воротился назад за Марьей Моревною. Кощея Бессмертного дома не случилось.

Поедем, Марья Моревна!

Ах, Иван-царевич, он нас догонит!

Пускай догонит. Мы хоть часок-другой проведем вместе.

Собрались и уехали.

Кощей Бессмертный домой возвращается, под ним добрый конь спотыкается.

Что ты, несытая кляча, спотыкаешься? Аль чуешь какую невзгоду?

А можно ли их догнать?

Можно ячменю насеять, подождать, пока он вырастет, сжать-смолотить, пива наварить, допьяну напиться, до отвалу наесться, выспаться да тогда вдогонь ехать - и то поспеем.

Кощей поскакал, догнал Ивана-царевича!

Ведь я ж говорил, что тебе не видать Марьи Моревны, как ушей своих!

Отнял ее и унес к себе.

Остался Иван-царевич один, поплакал-поплакал и опять воротился за Марьей Моревною. На ту пору Кощея дома не случилось.

Поедем, Марья Моревна!

Ах, Иван-царевич, ведь он догонит, тебя в куски изрубит!

Пускай изрубит, я без тебя жить не могу!

Собрались и поехали. Кощей Бессмертный домой возвращается, под ним добрый конь спотыкается.

Что ты спотыкаешься? Аль чуешь какую невзгоду?

Иван-царевич приходил, Марью Моревну с собой взял.

Кощей поскакал, догнал Ивана-царевича, изрубил его в мелкие куски и поклал в смоляную бочку; взял эту бочку, скрепил железными обручами и бросил в синее море, а Марью Моревну к себе увез.

В то самое время у зятьев Ивана-царевича серебро почернело.

Ах,- говорят они,- видно, беда приключилась!

Орел бросился на сине море, схватил и вытащил бочку на берег. Сокол полетел за живою водою, а ворон - за мертвою.

Слетелись все трое в одно место, разрубили бочку, вынули куски Ивана-царевича, перемыли и склали, как надобно.

Ворон брызнул мертвою водою - тело срослось, соединилось. Сокол брызнул живою водою - Иван-царевич вздрогнул, встал и говорит:

Ах, как я долго спал!

Еще бы дольше проспал, если бы не мы,- отвечали зятья.- Пойдем теперь к нам в гости.

Нет, братцы, я пойду искать Марью Моревну.

Приходит к ней и просит:

Разузнай у Кощея Бессмертного, где он достал себе такого доброго коня.

Вот Марья Моревна улучила добрую минуту и стала Кощея выспрашивать. Кощей сказал:

За тридевять земель, в тридесятом царстве, за огненной рекою живет баба-яга. У ней есть такая кобылица, на которой она каждый день вокруг света облетает. Много у нее и других славных кобылиц. Я у нее три дня пастухом был, ни одной кобылицы не упустил, и за то баба-яга дала мне одного жеребеночка.

Как же ты через огненную реку переправился?

А у меня есть такой платок - как махну в правую сторону три раза, сделается высокий-высокий мост, и огонь его не достанет.

Марья Моревна выслушала, пересказала все Ивану-царевичу. И платок унесла да ему отдала.

Иван-царевич переправился через огненную реку и пошел к бабе-яге. Долго шел он не пивши, не евши. Попалась ему навстречу заморская птица с малыми детками. Иван-царевич говорит:

Съем-ка я одного цыпленочка!

Не ешь, Иван-царевич, - просит заморская птица.- В некоторое время я пригожусь тебе.

Возьму-ка я, - говорит, - сколько-нибудь медку.

Пчелиная матка отзывается:

Не тронь моего меду, Иван-царевич. В некоторое время я тебе пригожусь.

Съем я хоть этого львенка. Есть так хочется, ажио тошно стало.

Не тронь, Иван-царевич,- просит львица.- В некоторое время я тебе пригожусь.

Хорошо, пусть будет по-твоему.

Побрел голодный. Шел, шел - стоит дом бабы-яги, кругом дома двенадцать шестов, на одиннадцати шестах по человечьей голове, только один незанятый.

Здравствуй, бабушка!

Здравствуй, Иван-царевич. Почто пришел - по своей доброй воле аль по нужде?

Пришел заслужить у тебя богатырского коня.

Изволь, царевич, у меня ведь не год служить, а всего-то три дня. Если упасешь моих кобылиц - дам тебе богатырского коня, а нет - то не гневайся: торчать твоей голове на последнем шесте.

Иван-царевич согласился. Баба-яга его накормила, напоила и велела за дело приниматься.

Только что выгнал он кобылиц в поле, кобылицы задрали хвосты и все врозь по лугам разбежались. Не успел царевич глазами вскинуть, как они совсем пропали.

Тут он заплакал-запечалился, сел на камень и заснул.

Солнышко уж на закате, прилетела заморская птица и будит его:

Вставай, Иван-царевич! Кобылицы теперь дома.

Царевич встал, домой пошел, А баба-яга и шумит и кричит на своих кобылиц:

Зачем вы домой воротились?

Как же было нам не воротиться! Налетели птицы со всего света, чуть нам глаза не выклевали.

Ну, вы завтра по лугам не бегайте, а рассыпьтесь по дремучим лесам.

Переспал ночь Иван-царевич. Наутро баба-яга ему говорит:

Смотри, царевич, если не упасешь кобылиц, если хоть одну потеряешь - быть твоей буйной головушке на шесте!

Погнал он кобылиц в поле. Они тотчас задрали хвосты и разбежались по дремучим лесам.

Опять сел царевич на камень, плакал-плакал да и уснул. Солнышко село за лес.

Прибежала львица:

Вставай, Иван-царевич! Кобылицы все собраны.

Иван-царевич встал и пошел домой. Баба-яга пуще прежнего и шумит и кричит на своих кобылиц:

Зачем домой воротились?

Как же нам было не воротиться! Набежали лютые звери со всего света, чуть нас совсем не разорвали.

Ну, вы завтра забегите в сине море.

Опять переспал ночь Иван-царевич. Наутро посылает его баба-яга кобылиц пасти:

Если не упасешь - быть твоей буйной головушке на шесте.

Он погнал кобылиц в поле. Они тотчас задрали хвосты, скрылись с глаз и забежали в сине море, стоят в воде по шею. Иван-царевич сел на камень, заплакал и уснул.

Солнышко за лес село, прилетела пчелка и говорит:

Вставай, царевич! Кобылицы все собраны. Да как воротишься домой, бабе-яге на глаза не показывайся, поди в конюшню и спрячься за яслями. Там есть паршивый жеребенок - в навозе валяется. Ты возьми его и в глухую полночь уходи из дому.

Иван-царевич пробрался в конюшню, улегся за яслями. Баба-яга и шумит и кричит на своих кобылиц:

Зачем воротились?

Как же нам было не воротиться! Налетело пчел видимо-невидимо, со всего света, и давай нас со всех сторон жалить до крови.

Баба-яга заснула, а в самую полночь Иван-царевич взял у нее паршивого жеребенка, оседлал его, сел и поскакал к огненной реке. Доехал до той реки, махнул три раза платком в правую сторону - и вдруг, откуда ни взялся, повис через реку высокий, славный мост.

Царевич переехал по мосту и махнул платком на левую сторону только два раза - остался через реку мост тоненький-тоненький.

Поутру пробудилась баба-яга - паршивого жеребенка видом не видать. Бросилась в погоню. Во весь дух на железной ступе скачет, пестом погоняет, помелом след заметает.

Прискакала к огненной реке, взглянула и думает: «Хорош мост».

Поехала по мосту, только добралась до середины - мост обломился, и баба-яга в реку свалилась. Тут ей и лютая смерть приключилась.

Иван-царевич откормил жеребенка в зеленых лугах; стал из него чудный конь.

Приезжает царевич к Марье Моревне. Она выбежала, бросилась к нему на шею:

Как тебе удалось от смерти избавиться?

Так и так,- говорит,- поедем со мной.

Боюсь, Иван-царевич! Если Кощей догонит, быть тебе опять изрублену.

Нет, не догонит! Теперь у меня славный богатырский конь, словно птица летит.

Сели они на коня и поехали.

Кощей Бессмертный домой ворочается, под ним конь спотыкается.

Что ты, несытая кляча, спотыкаешься? Аль чуешь какую невзгоду?

Иван-царевич приезжал, Марью Моревну увез.

А можно ли их догнать?

Не знаю. Теперь у Ивана-царевича конь богатырский лучше меня.

Нет, не утерплю,- говорит Кощей Бессмертный,- поеду в погоню!

Долго ли, коротко ли - нагнал он Ивана-царевича, соскочил наземь и хотел было сечь его острой саблею. В те поры конь Ивана-царевича ударил со всего размаху копытом Кощея Бессмертного и размозжил ему голову, а царевич доконал его палицей.

После того накидал царевич груду дров, развел огонь, спалил Кощея Бессмертного на костре и самый пепел его пустил по ветру.

Марья Моревна села на Кощеева коня, а Иван-царевич на своего, и поехали они в гости сперва к ворону, потом к орлу, а там и к соколу. Куда ни приедут, всюду встречают их с радостью:

Ах, Иван-царевич, а уж мы не чаяли тебя видеть! Ну, недаром же ты хлопотал: такой красавицы, как Марья Моревна, во всем свете поискать - другой не найти.

Погостили они, попировали и поехали в свое царство. Приехали и стали себе жить-поживать, добра наживать да медок попивать.

***
Марья Моревна - русская народная о добром молодце Иване-царевиче, который хитростью одолел и Кащея бессмертного, и Бабу Ягу. Но при этом ему понадобилась и помощь - ему помогали и орел, и сокол, и ворон - мужья его сестер, и львица, и пчела, и сама Марья Моревна.

Жил-был царь. У царя был сын, по имени Иван-царевич, и три дочери: Марфа-царевна, Ольга-царевна да Анна-царевна.

Жил царь, пожил, а когда состарился и занедужил, призвал к себе Ивана-царевича и говорит:

Чую, сын любезный, не жилец я больше на свете. И вот тебе мой наказ: становись на царство. Царевны, сестры твои, все на выданье. Кто первый станет свататься, за того и отдавай.

Пожил старый царь ещё день ли, два ли и умер.

Погоревал Иван-царевич, потужил, да что будешь делать! Заступил на царство. Стал править.

А сестры всё по отцу плачут, всё в слезах да в печали.

Вот как-то раз и говорит Иван-царевич:

А что, сестрицы, не сходить ли нам в заповедный сад погулять, кота-баюна послушать, поразмыкать грусть-тоску?

Пойдём, братец, пойдём!

Едва успели в заповедный сад прийти, как набежала чёрная туча с ветром, грянул гром, и вдруг, откуда ни возьмись, налетел Ворон. Ударился Ворон оземь и стал пригожим молодцем.

Иван-царевич, отдай Марфу-царевну замуж за меня!

Вспомнил Иван-царевич родительский наказ и говорит:

Коли люб ты сестрице, пусть идёт.

Марфе-царевне молодец по сердцу пришёлся. А в царском житье ни пива варить, ни вина курить - всего вдоволь.

Стали свадьбу играть, пир пировать.

И только вышли гости из-за стола, как потемнело всё кругом: набежала черная туча, грянул гром, и унесло Марфу-царевну с Вороном Вороновичем из горницы неведомо куда.

День за днём, неделя за неделей - и год на исходе, а о Марфе-царевне нет вестей.

Ольга-царевна да Анна-царевна стосковались по своей сестре и просятся:

Пойдём, братец, в заповедный сад, погуляем!

Только пришли в сад, как набежала опять чёрная туча, поднялась буря и ударил гром. Будто камень, под ноги упал ясный Сокол. Сокол ударился оземь и обратился добрым молодцем.

Здравствуй, Иван-царевич! Я к тебе по доброму делу: свататься пришёл. Отдай за меня Ольгу-царевну.

За честь спасибо, а воли с сестры не снимаю. Пойдёт за тебя - перечить не стану.

Поклонилась Ольга-царевна брату и молвила:

Суженого не обойдёшь, не объедешь!

И в тот же день сыграли свадьбу.

Не успели допировать, как зашумела непогода, ударил гром, и унесло Ольгу-царевну с Соколом Соколовичем из горницы, словно их и не бывало.

День за днём - будто дождь дождит, а неделя за неделей - как река бежит. Год прошёл, а о Марфе-царевне да об Ольге-царевне никакого слуху нет.

Стосковалась Анна-царевна в одиночестве, сидит в тереме, никуда не выходит.

Ивану-царевичу жаль сестру:

Пойдём-ка, Анна-царевна, в заповедный сад, погуляем. Поразмыкай грусть-тоску.

Только пришли в сад, набежала чёрная туча с громом, с молнией, поднялась великая буря, и прямо из-под тучи налетел Орёл. Пал Орёл наземь и обратился таким молодцем прекрасным - ни в сказке рассказать, ни пером описать.

Ну, Иван-царевич, принимай гостя! Породниться с тобой хочу; отдай за меня Анну-царевну.

Неволить Анну-царевну не стану, а за честь спасибо. Вздумает пойти - совет да любовь.

Видно, братец, и мне пришла пора своё гнездо вить, свой дом заводить,- сказала Анна-царевна.

Стали свадьбу играть.

Столованье было ещё вполпира, а гости ещё вполпьяна, как ударил сильный гром и такой поднялся вихрь, что двери с петель сорвало. Подхватил тот вихрь Анну-царевну с Орлом Орловичем, и унесло их неведомо куда.

Скучно Ивану-царевичу одному жить. Год прошёл, а сестры будто в воду канули - ни слуху ни духу.

Стал он думу думать: «Чего я всё живу один-одинёшенек! Пришла пора и мне на белый свет поглядеть. Может быть, и о сестрах что поразведаю».

Министрам наказал царством править, а сам сел на коня - и только пыль столбом завилась за добрым молодцем.

Долго ли, коротко ли был в пути, в дороге, заехал в иное царство и видит: лежит рать побитая.

Если есть кто живой, скажи мне: кто побил это войско?

Отозвался один человек:

Я только жив остался, а побила всех Марья Моревна, прекрасная королевна.

Подумал Иван-царевич: «Вот какие на свете чудеса бывают: одна девица войско побивает! Хоть бы поглядеть на неё!» - и спросил:

В кою сторону она уехала?

На полдень повернула.

Не стал добрый молодец мешкать, повернул коня на полдень.

Едет и день, и два. На исходе третьего дня наехал опять на побоище: много лежит побитого войска.

Эй, есть ли хоть одна живая душа? Откликнись, скажи: кто побил эту рать?

Марья Моревна, прекрасная королевна, побила наше войско,- услышал он ответ.

Диву дался Иван-царевич.

Не терпится ему: коня понужает, путь продолжает, торопится догнать полёницу.

Близко ли, далеко ли ехал - наехал на третье побоище: видимо-невидимо побито войска.

Коли есть тут жив человек, скажи; чьё это войско? Кто побил такую рать-силу?

Приподнялся один воин из-под ракитова куста:

Все три побитые рати - из Кощеева царства. Шли мы войной на Марью Моревну, прекрасную королевну, Кощея Бессмертного из плена выручать. А она в своё царство не допустила, в пути-дороге встретила, всех повоевала, в живых никого не оставила.

Объехал Иван-царевич кругом побоища и увидел: в чистом поле шатёр стоит. У шатра конь пшеницу ест.

Подъехал к шатру, расседлал, разнуздал коня, пустил на волю, а сам глядит, что будет.

Конь прямо к пшенице пошёл, другой конь посторонился, и стали вместе пшеницу есть.

«Моему коню место у корма нашлось, найдётся и мне место в шатре у богатыря».

Вошёл в шатёр, огляделся и глазам не верит: думал, богатыря увидит, а там спит девица такой пригожести, что он так и обмер. Этакой красоты отродясь не видал!

Ивану-царевичу и самому с дороги отдохнуть хотелось. Не стал он будить красавицу, а лёг рядом и уснул крепким сном.

Прошло так сколько-то времени, пробудилась девица, огляделась и вскочила на ноги:

Какой такой невежа спит тут незваный-непрошеный в моём шатре, прохлаждается? Да ещё и своего коня к моей пшенице пустил!

Схватила меч, замахнулась, да призадумалась; опустилась рука с мечом.

«Ведь и он мог бы убить меня сонную, да не убил. Сонного да лежачего бить - в том не удаль, не честь, а бесчестье».

И принялась будить незваного гостя:

Встань, проснись, пробудись, добрый молодец!

Разбудила Ивана-царевича, стала ему пенять, выговаривать:

Кто ты, чьего роду-племени? Из какой земли приехал сюда? Чего ради своего коня кормишь моей пшеницей? И сам без спросу в чужой шатёр зашёл да спать повалился!

Родом я из царской семьи, а имя у меня простое и лёгкое: Иван-царевич. Не знаю, как тебя по имени зовут, как по батюшке величают. Уж не Марья ли ты Моревна, прекрасная королевна?

Я и есть Марья Моревна.

Так вот, Марья Моревна, прекрасная королевна, отдохнуть мне с дороги хотелось, а ты спишь! Жаль было будить, тревожить тебя. Не гневайся на меня, на дорожного человека.

На том Марья Моревна, прекрасная королевна, с Иваном-царевичем помирилась.

Скажи мне, Иван-царевич, по своей ли воле едешь или неволя гонит тебя?

Добрые молодцы всегда ездят по своей воле.

Ну, а коли так, дело не к спеху - останься, погости в моём царстве.

Иван-царевич с радостью согласился, и поехали они к Марье Моревне в царство.

Погостил там Иван-царевич с неделю и крепко полюбился прекрасной королевне Марье Моревне. А она ему с первого дня по сердцу пришлась. И скоро сыграли они свадьбу.

Много ли, мало ли жили-пожили, понадобилось Марье Моревне отлучиться в иное государство: сестру навестить. Стала она в путь собираться, Ивану-царевичу наказывала:

Царством правь, за всем доглядывай. Во дворце по всем покоям ходи, только в тот чулан не заглядывай, что под поварней, где дверь лыком завязана, смолой запечатана. Туда не ходи ни за что, а пойдёшь - худо нам будет.

Подала ему связку ключей, попрощалась и уехала Марья Моревна, прекрасная королевна.

Остался Иван-царевич время коротать, молодую жену дожидаться. День-другой прожил, и такая на него скука навалилась, что невмоготу стало.

Не знает, за что приняться, куда от тоски деваться. Запала ему дума. «Сколько времени тут живу, а ни палат, ни обзаведенья не знаю. Какой я после этого хозяин!»

Взял он ключи и стал по покоям, по горницам ходить. Все палаты обошёл, все службы осмотрел. Ни богатство, ни заморские диковины не радуют, не развлекают: гнетёт его по-прежнему скука смертная. Считает дни, когда Марья Моревна воротится, и тут вспомнил: «Что она мне про какой-то чулан говорила, ходить не велела?»

Как только вспомнил об этом, так всю скуку как рукой сняло. Ни о чём больше думать не может, как только об этом чулане.

«Что там хранится? И как так: жена знает, а мужу знать не велит! Где это видано, где это слыхано!»

Так ему не терпится узнать, что бегом побежал на поварню. Увидал в сенях замшелую лестницу в подполье. Спустился по лестнице, а там дверь: мохом поросла, лыком завязана, смолой запечатана.

«Тот самый чулан и есть, куда мне ходить не велено!»

И так ему невтерпёж, что не стал лыки развязывать, не стал ключ искать, а понатужился, навалился плечом и вышиб дверь вместе с ободвериной. Шагнул через порог, огляделся - ничего в том закутке не увидел, кроме паутины.

«Видно, не в тот чулан я попал».

И вдруг слышит где-то внизу, сбоку, глухой стон:

Пить мне, пить подай! Пить мне, пить подай!

Пошёл в ту сторону, откуда стон слышится, разглядел в стене чугунную дверь, приник ухом и слышит снова:

Пить мне, пить подай!

Не стал Иван-царевич долго раздумывать, выломал и эту дверь. За дверью - ещё одна лестница. Спустился по той лестнице в подземелье, а там огонь горит. Над огнём на двенадцати цепях железный котёл висит. В котле, прикован за руки, за ноги, старик сидит, страшный, зелёный.

Добрый молодец, пить мне, пить подай! Три года без воды маюсь.

Иван-царевич пожалел его, подал ведро воды. Выпил старик и ещё попросил. Подал ему другое ведро воды, а тот выпил и ещё пить просит. Принёс Иван-царевич третье ведро.

И как только старик выпил третье ведро воды - тряхнул цепями, и сразу цепи у него на руках, на ногах перервались, как гнилые нитки. Выскочил зелёный старик из котла:

Ну, Иван-царевич, не видать тебе Марьи Моревны, как своих ушей! А за то, что ты меня, Кощея, водой напоил, силу мою воротил, я тебя два раза помилую, а уж третий раз на глаза не попадайся!

Зашумело, загрохотало, и вылетел Кощей Бессмертный из подземелья.

Марья Моревна в ту пору домой воротилась. Подхватил ее Кощей Бессмертный у крыльца и унёс в своё Кощеево царство.

Только успела она крикнуть:

Не послушался меня, Иван-царевич, наделал беды! Не видаться нам теперь с тобой вовеки!

Погоревал, потужил Иван-царевич, снарядился в путь-дорогу.

«Хоть весь белый свет обойду, а найду свою Марью Моревну!»

Ехал долго ли, коротко ли, близко ли, далёко ли - скоро сказка сказывается, не скоро дело делается, - увидел дворец. У дворца дуб стоит, на дубу Ворон сидит.

Слетел Ворон с дуба, ударился оземь - стал добрым молодцем:

Здравствуй, Иван-царевич, здравствуй, братец любезный!

Тут выбежала Марфа-царевна, гостя встретила, повела во дворец.

Стали его угощать, про своё житьё-бытьё сказывать да у гостя выспрашивать.

Погостил Иван-царевич три дня, стал прощаться:

Не могу дольше гостить. Надо мне ехать, Марью Моревну, прекрасную королевну разыскивать!

Э, брат, с разумом доставал, да без разума потерял ты Марью Моревну! - сказал Ворон Воронович.- Трудно тебе будет с Кощеем Бессмертным тягаться!

Марфа-царевна заплакала:

Куда ты, братец, поедешь на верную смерть! Убьёт тебя Кощей Бессмертный!

Ну, сестрица, семи смертям не бывать, одной не миновать, а доброму молодцу надо о жизни помышлять.

И стал прощаться.

Зять с сестрой вышли провожать. Ворон Воронович говорит:

Что ж, ступай. Коли беда тебя постигнет, чем могу, помогу.

И дал ему вороново перо:

Теперь буду знать, коль приключится какая невзгода.

Вскочил на коня Иван-царевич - и только пыль столбом вслед завилась.

Ехал день, два и неделю и видит - стоит дворец краше прежнего. У дворца три дуба, а на дубах Сокол сидит.

Как только Иван-царевич стал ко дворцу подъезжать, слетел Сокол наземь, оборотился добрым молодцем и закричал:

Ольга-царевна, выходи дорогого гостя встречать.

Выбежала средняя сестра на крыльцо, поздоровалась, от радости не знает, куда Ивана-царевича усадить, чем накормить. Накормили, напоили, спать уложили.

На другой день Иван-царевич встал раненько, умылся белёнько:

Ну, спасибо за хлеб, за соль! Надо мне ехать.

Что ты, что ты, братец! Погости у нас хоть с недельку, куда тебе торопиться!

Нет, не могу я остаться: надо мне ехать, Кощея Бессмертного разыскать, Марью Моревну выручать.

Ольга-царевна заплакала, а Сокол Соколович говорит:

Трудно тебе придётся, да делать нечего - сам во всём виноват. Ступай.

И подал ему на прощание соколиное перо:

Теперь буду знать, коль приключится какая невзгода с тобой.

Обнялись они в последний раз, и отправился Иван-царевич в путь.

Ехал, ехал - заехал в глухой, тёмный лес, никакого жилья нету. Конь притомился, и самому пить-есть захотелось. И тут выехал на поляну, смотрит - стоит краше прежних двух дворец.

Около дворца девять высоких дубов, а на тех девяти дубах сидит Орёл. Увидал Орёл Ивана-царевича, слетел на землю и обернулся добрым молодцом:

Давно тебя ждал, братец любезный! Повёл во дворец.

Анна-царевна, что есть в печи, всё на стол мечи!

Анна-царевна стол накрыла, наставила всяких кушаний, вин и медов.

Дорогого гостя зять с сестрой потчуют. Накормили, напоили, стали выспрашивать.

Иван-царевич про своё житьё-бытьё стал рассказывать: как он поехал сестриц проведать, как повстречался с Марьей Моревной, прекрасной королевной, и как Кощея Бессмертного водой напоил, а тот Марью Моревну похитил.

И вот надо теперь мне поспешать - жену выручать.

Это мы всё, братец любезный, знаем,- говорит Орёл Орлович.- С разумом ты женился, да без разума жены лишился. Трудно тебе Марью Моревну выручать, с Кощеем Бессмертным воевать!

Трудов не боюсь. Всё равно семи смертям не бывать, а одной не миновать. Лучше живому не быть, чем без Марьи Моревны век прожить!

Отдохнул Иван-царевич и стал в путь собираться. Орёл Орлович подаёт ему орлиное перо:

Храни его всегда при себе. Если беда с тобой приключится, я знать буду и, чем могу, тебе помогу.

Иван-царевич поблагодарил зятя с сестрой, вскочил на коня и отправился в Кощеево царство.

Долго ли, коротко ли ехал добрый молодец, подъехал к высокому дворцу и увидел: у окна сидит Марья Моревна, такая кручинная, что глядеть на неё жалость берёт.

Увидала она Ивана-царевича, горько заплакала:

Ах, Иван-царевич, сокол мой ясный, зачем ты сюда пришёл? Меня ты не выручишь, а себя погубишь. Воротится Кощей, убьёт тебя. С разумом меня замуж взял, да без разума потерял!

Не сердись, Марья Моревна! Прости мне мою вину, вперёд таков не буду. А теперь пришёл тебя выручать. Лучше уж с тобой умирать, чем одному век коротать. Поспешай, поедем прочь отсюда!

Только они уехали, как Кощеев челядинец обратился птицей ястребом и полетел в царство Змея Горыныча. Там Кощей Бессмертный на свадьбе гулял.

Что ты тут пьёшь, гуляешь, о своих землях совсем забыл! Ведь Иван-царевич Марью Моревну увёз!

Кинулся Кощей к своему коню:

Ну, конь, выручай! Пока мы тут гостили, Иван-царевич Марью Моревну увёз! Можем ли беглецов догнать?

Отвечает конь:

Торопиться некуда. Пей, гуляй еще трое суток, а потом ложись спать. Когда выспишься, пирогов напечём, пироги съедим, тогда и поедем.

Вот Кощей ещё трое суток попировал, трое суток проспал, пирогов напекли, наелись и поехали в погоню. Не успел Кощей Бессмертный сесть на своего коня, как уже догнал Ивана-царевича с Марьей Моревной:

Ну, Иван-царевич, в первый раз я тебя живым оставил и сейчас тоже помилую за то, что ты меня водой напоил, силу мою воротил! А уж больше не надейся на пощаду - не быть тебе живому, коли ещё раз попадёшься на глаза!

Иван-царевич кинулся на него с мечом. Меч не сечёт, а Кощей смеётся:

Глупый же ты, Иван-царевич, коли на свою силу да на острый меч понадеялся! Меня меч не сечёт и никакая сила не берёт.

Подхватил Марью Моревну, поворотил коня - только их и видел добрый молодец.

Кручинится, думает: «Как мне быть, как Марью Моревну выручить? Лучше смерть в бою принять, чем её в неволе оставить».

И поехал опять в Кощеево царство. Кощееву коню три поскока скакнуть, а Ивану-царевичу три недели ехать. Пока он был в пути, в дороге, Кощей собрался за тридевять земель, в тридесятое царство, своему челядинцу-оборотню наказывал:

Поеду к Змею Горынычу на крестины. Ты за домом поглядывай, а что случится - весть подай!

Иван-царевич добрался до Кощеева царства, подъехал ко дворцу, смотрит - сидит Марья Моревна у окошка уплаканная, на свою сторону поглядывает. Увидала его, ещё горше заплакала:

Зачем ты воротился сюда? Всё равно нам не уехать. Кощей догонит на своём коне, убьёт тебя.

Всё равно когда-нибудь умирать надо будет. Лучше умереть, чем с тобой в разлуке жить!

Марью Моревну эти слова утешили. Не стала она перечить. Ивана-царевича накормила, напоила, дали время коню отдохнуть - и уехали.

А челядинец птицей ястребом обратился и полетел в Змеегорынычево царство, прямо в ту пещеру, где шёл пир-столованье.

Ты тут пьёшь, гуляешь, забавляешься, а у нас в царстве беда стряслась: опять Иван-царевич приехал и Марью Моревну увёз!

Когда уехали из нашего царства?

Да уж с неделю времени будет.

Кощей пошёл на конюшню и говорит своему коню:

Пока тут пир пировали, Иван-царевич в наше царство приезжал и Марью Моревну увёз. Прошло тому с неделю времени. Можем ли мы догнать?

Конь отвечает:

Пируй, гуляй спокойно ещё три дня, потом отдыхай три дня, а потом пусть тесто ставят да пироги пекут. Когда пирогов наедимся, тогда их и догоним.

После того ещё три дня Кощей пировал, потом на три дня спать завалился, а потом приказал тесто ставить да пироги печь. Наелись горячих пирогов, сел Кощей на своего коня и через три поскока настиг Ивана-царевича с Марьей Моревной:

Ну, теперь тебе пощады не будет!

Рассек своим заколдованным мечом Ивана-царевича на мелкие куски: «Пусть сороки да вороны клюют!» - а Марью Моревну повёз в своё царство.

Видала, что с твоим Иваном-царевичем сделал? То же и тебе будет, коли за меня замуж не пойдёшь!

А в это время, когда рассек Кощей Бессмертный Ивана-царевича, у Ворона Вороновича, у Сокола Соколовича и у Орла Орловича на перьях кровь выступила.

Видно, с нашим братцем беда приключилась! И все трое слетелись к тому месту, где Иван-царевич лежал. Говорит Орёл Орлович:

Ты, Ворон Воронович, лети за мёртвой водой, Сокол Соколович, доставай живую воду, а я здесь останусь тело караулить.

Ворон Воронович с Соколом Соколовичем улетели, а Орёл Орлович каждый кусок ключевой водой обмыл и сложил все куски в одно тело, как надобно быть.

Тем временем Ворон да Сокол воротились, брызнули мёртвой водой - срослось тело; брызнули живой водой - Иван-царевич потянулся, открыл глаза и говорит:

Ах, как долго я спал!

Веки веков тебе бы тут спать, если бы не мы, - отвечали зятья.- Вставай, да пойдём к нам в гости!

Нет, братцы любезные, не могу я в гости идти: надо мне Марью Моревну выручать. Когда вызволю её от Кощея, тогда погостим у вас.

Попрощался Иван-царевич, поблагодарил зятьёв и отправился в Кощеево царство.

Увидела его Марья Моревна, от радости и плачет и смеётся:

Ты ли это, ненаглядный мой Иван-царевич?

Я самый и есть.

И рассказал, как Ворон Воронович, Сокол Соколович да Орёл Орлович выручали его из беды.

Видно, одной силой да мечом не одолеть Кощея. Он хитёр-мудёр - надо его перехитрить. Ты выспроси, где он достал себе такого коня, и узнай как-нибудь, где находится смерть Кощеева, а там уж моё дело с ним посчитаться.

Марья Моревна в ту пору одна во дворце была. Привела Ивана-царевича в горницу, накормила, напоила и отворила погребицу:

Ухоронись в подполье до поры до времени.

Только успела погребицу затворить, как зашумело, загремело - налетел Кощей Бессмертный.

Фу-Фу-Фу, что за чудо, что за диво? У меня в горнице русским духом пахнет!

Марья Моревна говорит:

Что ты, миленький, откуда тут русскому духу быть? Ты по белу свету летал, там русского духа набрался. Садись-ка пообедай да ложись отдохни.

Полюбились Кощею ласковые речи. Сел за стол, хлеба печь оплёл, полбыка жареного съел, половину сорокаведёрной бочки вина выпил и повалился на лавку отдыхать.

Марья Моревна подсела к нему и заговорила:

Таково мне было скучно без тебя, а как воротился домой - всю скуку как рукой сняло, будто летним солнышком обогрело!

Любо Кощею слушать такие слова - лежит ухмыляется.

Сладки твои речи, Марья Моревна, а коли правду молвила, так давай же весёлым пирком да за свадебку! Иван-царевич теперь не придёт, не приедет: его давно сороки да вороны расклевали.

Знаю, что нету в живых Ивана-царевича, знаю, что нет мне вровню жениха, кроме тебя. За тебя и выйду, как по смерти Иванушки год минет.

Кощей рад-радёхонек: год - не век, недолго ждать.

Марья Моревна спрашивает:

Где ты достал себе такого коня?

Своего коня достал я за тридевять земель, в тридесятом царстве. Там за огненной рекой живёт моя тётка, Яга Ягишна. Есть у неё кобылица, за три дня кругом всего белого света облетает, в тридцать лет один раз жеребится. Кто у тётки три дня двенадцать кобылиц пропасёт, ни одной не упустит - тому она жеребёнка от той кобылицы даёт, а кто не управится - тому голову прочь. Много туда добрых молодцов хаживало, а назад только я один воротился. Ягишных кобылиц упасти - горе да беда, а через огненную реку переправы и вовсе нет!

А как ты себя сохранил - через огненную реку переправился?

Показал Кощей ширинку (полотенце):

Махнёшь этой ширинкой три раза вправо - мост высокий через реку станет, огонь не достанет; махнёшь трижды влево - моста как не бывало!

И кинул ширинку в укладку.

Марья Моревна к Кощею ластится:

Не утаи, откройся мне: где твоя смертынька находится?

Много будешь знать - скоро состаришься!

Коли бы знала да ведала, где твоя смерть, оберегала бы тебя от всякой напасти.

Слыхал я от матери, что смерть моя - в голике (венике), а голик под печью валяется.

Марья Моревна вскочила, голик из-под печки достала, завернула в шёлковый платок и поставила в красный угол.

Засмеялся Кощей:

У бабы волос долог, да ум короток! Мыслимое ли дело, чтобы смерть моя была в голике? Смерть моя - в яйце, яйцо - в утке, утка - в зайце, заяц в железном сундуке сидит, сундук на крепкий замок закрыт и закопан под самым большим дубом на острове Буяне, посередь моря-океана. Вот где смерть моя находится! Если бы кто и добрался до того острова, всё равно моя смерть в руки не дастся.

Ночь переночевали. Утром Кощей съел половину жареного быка, выпил три ведра вина, стал в путь снаряжаться:

Поеду моего друга, Змея Горыныча, навестить. Погощу у него, а когда вернусь, чтобы к свадьбе всё было готово!

Только Кощей за ворота, как Марья Моревна Ивану-царевичу всё рассказала, дала чудесную ширинку, напекла подорожников, и отправился Иван-царевич за тридевять земель, в тридесятое царство, к Яге Ягишне коня добыть либо буйную голову сложить.

Шёл он, шёл, долго ли, коротко ли, близко ли, далёко ли... Съел все подорожники, что напекла Марья Моревна, и от усталости да от голода совсем из сил выбился.

Сел на придорожный камень отдохнуть. Бежит мимо медведица с медвежатами. Натягивает он тугой лук, кладёт стрелочку калёную, ладится стрелить медведицу.

Не стреляй меня, добрый молодец, - говорит медведица,- не сироти моих медвежатушек! Я тебе пригожусь.

Послушался Иван-царевич, перетерпел голод, отдохнул и дальше пошёл.

Шёл, шёл, опять притомился; и голодно ему, и жажда донимает. Увидал большой улей: «Дай-ка мёдом полакомлюсь!»

А пчелиная матка ему:

Не тронь, Иван-царевич, моего мёду, не зори нашего улья! Я тебе службу сослужу.

Ну, что с тобой делать! Видно, придётся ещё потерпеть.

И тронулся в путь. А голод - не тётка: так отощал, что насилу ноги передвигает.

Прошло сколько там времени, вышел к морю; видит, у самой воды, на песке, щука большая лежит, рот разевает.

«Ну, теперь нашёл, чем голод утолить!»

Только руку протянул - щуку взять, взмолилась она:

Добрый молодец, пусти меня в море! Я тебе верой-правдой послужу.

Подумал Иван-царевич: «Медведицу отпустил, пчёлок не обидел, а щука чем виновата? Потерплю ещё часок - может быть, жильё недалёко».

Кинул щуку в море, подтянул кушак потуже, путь продолжает.

Невдалеке от моря увидел избушку. Пошёл в ту сторону, а избушка за рекой стоит. В реке не вода бежит, а огонь горит, пламенем полыхает.

Вытащил из-за пазухи Кощееву ширинку, махнул ширинкой направо раз, другой и третий - перекинулся через реку горбатый мост выше огня. Перешёл Иван-царевич на другой берег, махнул ширинкой налево три раза - не стало моста.

На пригорок поднялся - перед ним избушка на курьей лапке, на веретённой пятке. Вокруг высоким тыном обнесена, на каждом колу человечья голова насажена, только один кол пустой.

Подумал Иван-царевич: «Не моей ли головы этот кол дожидается?»

Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом! Мне не век вековать, только ночь ночевать.

Избушка повернулась к лесу задом, к доброму молодцу передом. Иван-царевич на крылечко поднялся, дверь распахнул, а в избушке сидит баба-яга, костяная нога, нос в потолок врос, руки как крюки.

Сидит Яга Ягишна, нитки сучит, костяной ногой стучит. Увидала Ивана-царевича, рот до ушей растянула:

Ох, давно русского духу не слыхала, а нынче русский молодец сам в руки даётся!

Погоди, старая карга, рот разевать! Сперва напои, накорми дорожного человека, баньку истопи, дай помыться, попариться, а потом будем с тобой разговоры разговаривать.

Старуха подполье открыла, на коленки стала, каравай достала, к печи кинулась, заслонкой забренчала, щей плеснула, накормила, напоила, баню истопила.

Иван-царевич напарился, намылся, пришёл - на лавку повалился.

Стала Яга Ягишна выспрашивать:

От дела, добрый молодец, лытаешь или дело пытаешь?

Слышал, бабушка, есть у тебя конь-бегунец. Мне как раз конь надобен.

Есть, есть у меня конь-бегунец, только так не дам, надо его заслужить. Ну, да ведь у меня не три года, не год служить, только три дня кобылиц пасти. Упасёшь кобылиц - получай бегунца, не упасёшь - на себя пеняй. Видал, поди, сколько голов на кольях в тыну? Только одной головы там ещё не хватает.

Поутру встали; накормила Яга Ягишна Ивана-царевича, выгоняет двенадцать кобылиц, все одной масти, волос в волос. Кобылицы хвосты задрали, кинулись в лес бежать какая куда. Только их и видел Иван-царевич.

Побрёл он в лес, сел на пенёк, пригорюнился. Откуда ни возьмись, подбегает медведица;

Не тужи, Иван-царевич, всё дело справится. Выломай себе прут покрепче да ложись отдыхай спокойно. Вечером я всех кобылиц соберу. Ты их тем прутом знай по бокам охаживай, и никуда они не денутся, все, как одна, домой побегут.

Медведица убежала, а Иван-царевич выломал рябиновый прут, к пеньку привалился и заснул крепким сном.

Солнце стало на закате, пошёл по лесу конский топ, выскочили с разных сторон все двенадцать кобылиц, дрожат, гривы колом стоят.

Иван-царевич принялся их рябиновым прутом по бокам стегать. Рябина не ольха - гнётся, не ломается, вкруг хребта обвивается. Так проучил, что все кобылицы в мыле домой прибежали.

Яга Ягишна ворота отворила, заперла кобылиц в конюшню:

Ох, злодей, не столько кормил, поил, сколько гонял да мучил!

На стол собрала, накормила Ивана-царевича:

Ложись спать, завтра со светом вдруг разбужу!

Иван-царевич спит не спит, слышит - схватила Ягишна железный прут, побежала в конюшню:

Ах, такие-сякие, что я вам говорила? Не могли убежать да скрыться!

И до тех пор их била, стегала, покуда железный прут не обломала.

Да куда мы, матушка, могли скрыться? Как со всего белого света сбежались в наш лес медведи! Не видать бы тебе нас, коли бы домой не убежали! Съели бы нас медведи.

На другой день, ни свет ни заря, разбудила Яга Ягишна Ивана-царевича, сунула ему краюху хлеба:

Поди, службу справляй.

Только Иван-царевич выгнал кобылиц за ворота, как они хвост трубой - и разбежались в разные стороны. Остался Иван-царевич один, побрёл в лес, присел на пенёк, запечалился: «Как табун собрать да домой пригнать всех до единой?»

А в это время прилетела пчёлка:

Ж-ж-ж, не тужи, Иван-царевич, ложись почивай, а вечером дело справится! Знай их кнутом стегай, и все до одной дома будут.

Пчёлка улетела, а Иван-царевич свил кнут и спать повалился.

Только солнышко стало садиться, как пошёл по лесу шум, и одна за другой выскочили с разных сторон двенадцать кобылиц, все в пене, боками поводят, ушами прядут. Иван-царевич свистнул, крикнул, кнутом взмахнул - и побежали они домой.

Яга Ягишна стоит у ворот, ругается:

Вот злодей, вот душегуб! Только и знал, что день-деньской гонял, а не поил, не кормил!

Со двора пришла, в чашку щей плеснула, кинула на стол чёрствую горбушку:

Иван-царевич щей похлебал, лёг на лавку, кафтаном укрылся, а сам не спит - слушает, что будет.

Яга Ягишна схватила медный прут, побежала в конюшню, принялась кобылиц медным прутом стегать да приговаривать:

Худо я вчера вас учила: опять не могли укрыться!

Век бы не найти, не собрать, коли бы не пчёлы. Налетело пчёл видимо-невидимо - и так нас жалили, гоняли, что не стало мочи терпеть!

На суше не могли скрыться - завтра в воде ухоронитесь!

Утром все кобылицы рассыпались по морскому берегу и кинулись в море. Только круги да пузыри по воде пошли. Потом всё стихло. Сидит Иван-царевич да камне у самой воды, задумался: «Как их на дне морском искать станешь?»

А в это время высунулась из воды щука:

Не горюй, Иван-царевич, всех до одной к тебе пригоню! Я сегодня тебе послужу и вперёд твоего добра не забуду, только вспомни меня, когда понадоблюсь.

Щука скрылась, а Иван-царевич стал день до вечера коротать. И как стало солнышко на закате, всколыхнулось море, выскочили на берег одна за другой все кобылицы, дрожат, фурчат, гривы колом стоят.

Увидала баба-яга, что Иван-царевич кобылиц пригнал, стала, руками всплеснула:

Ox, такие-сякие, не могли-таки ухорониться! Ну да всё равно живого не выпущу!

Выбежала на крыльцо:

Хорошо, молодец, службу справил! Поди теперь в крайнюю конюшню, там твой бегунец стоит.

Пошёл Иван-царевич в конюшню, а там стоит заморённый конишка.

На таком одре только воду возить, а не богатырю ездить!

Тут заговорил конь:

Не торопись, Иван-царевич, хулить меня, а выслушай. По три ночи Яга Ягишна мою силу в кобылиц переводила, чтобы могли они от тебя скрыться, а в эту ночь, коли будешь спать, она и из тебя всю силу выведет, и тогда не быть тебе живому. Надо нам с тобой сегодня ночью перебраться через огненную реку. За рекой растёт разрыв-трава. Покатаюсь по утренней росе на том лугу - и вся моя сила воротится. Как поужинаешь, спать не ложись, а поди ко мне.

Баба-яга ласково встретила Ивана-царевича, наставила разных кушаний, напитков:

Кушай, добрый молодец! Был ты у меня в услуженье, а стал гость дорогой. Ешь - наедайся, пей - напивайся, спи, отдыхай сколько хочешь: будить на заре не стану.

А про себя шепчет: «Будешь так крепко спать, что и век не встать».

После ужина Яга Ягишна уснула, а Иван-царевич потихоньку пробрался на конюшню, выпустил коня и повёл его к огненной реке. Махнул ширинкой направо раз, другой и третий - стал над рекой высокий мост. Переправился на другой берег и махнул ширинкой налево - не три, а два раза,- остался мост, только чуть держится.

Конь нашел лужок, где росла разрыв-трава, и, как только заря занялась, покатался по росе, встал, встряхнулся:

Ну, Иван-царевич, теперь я совсем справился! Поедем, куда тебе надобно.

Надо мне попасть на остров Буян, что лежит посередь моря-океана.

Садись, поедем.

Тем временем баба-яга пробудилась, слезла с печи, смотрит - нет Ивана-царевича. Бросилась в конюшню - и там никого.

Сам ушёл и коня увёл! Ну, погоди, Иван-царевич, посмеюсь и я, когда твоя голова будет у меня на шесте!

Вскочила в каменную ступу и кинулась в погоню. Пестом ступу толкает, помелом следы заметает. Видит - через огненную реку мост перекинут. Стала по мосту переправляться, а мост чуть держался, посреди реки обломился. Провалилась Яга Ягишна в огненную реку и сгорела.

Иван-царевич приехал к морю-океану, махнул ширинкой три раза - протянулся мост до острова Буяна.

Через море переехал и стал на острове Буяне под самым высоким дубом яму копать. Копал, копал - выкопал железный сундук. Только замок отбил, крышку приоткрыл, как заяц выскочил из сундука и убежал в лес. Бросился Иван-царевич в лес, а навстречу ему медведица с зайцем выходит.

Иван-царевич зайца разорвал, вылетела из зайца утка, взвилась в небо. Добрый молодец схватил лук, подстрелил утку; упала утка в море. Что теперь делать? И вспомнил про щуку. В ту же минуту, откуда ни возьмись, показалась щука; схватила щука утку и приплыла к берегу:

Возьми, добрый молодец! Я век твоё добро не забуду.

Иван-царевич утку разорвал, яйцо в платок завернул и сунул в седельную суму.

Вскочил на коня:

Поспешай в Кощеево царство!

Приехал к Кощееву дому. Марья Моревна выбежала на крыльцо вся в слезах:

Ох, Иван-царевич, сейчас Кощей воротится, опять тебя смерти предаст!

Ну, теперь мы с Кощеем потягаемся! Кто кого смерти предаст - дело покажет. Садись на коня!

Подхватил Марью Моревну, посадил позади себя, и уехали.

В ту пору Кощей воротился, на крыльцо подымается, кричит:

Готова ли Марья Моревна под венец идти?

Выбегают слуги:

Приезжал сюда Иван-царевич и увёз Марью Моревну.

Кощей рассердился:

Зачем отпустили?

Кинулся Кащей на слуг: кому руку оторвал, кому ногу, а других и вовсе жизни лишил.

Побежал на конюшню и говорит своему коню:

Не знаешь ты моего горя: Ивана-царевича зятья оживили, и увёз он опять Марью Моревну!

Отвечает конь:

Теперь мешкать некогда: у Ивана-царевича конь - мой младший брат. Садись скорее.

Кинулся Кощей в погоню, вот-вот настигнет Ивана-царевича с Марьей Моревной... Под ним вещий конь спотыкаться стал.

Заругался Кощей, зашумел:

Что ты, волчья сыть, травяной мешок, спотыкаешься?

Чую беду-невзгоду над тобой.

Не надо мной, а над Иваном-царевичем невзгода!

И ударил коня плетью так сильно, что рассек мясо до кости. Взвился конь выше леса, чуть пониже облака.

В ту пору проговорил Иванов конь:

Не догнать бы меня моему старшему брату, да Кощей один, а вас двое. Достань-ка, Иван-царевич, яйцо из сумы. Скоро догонит нас Кощей.

В то время Кощей закричал:

Стой, Иван-царевич, всё равно не убежишь от меня!

Добрый молодец размахнулся, кинул яйцо обземь. В ту же минуту грянул гром и пошёл смрад по земле, а Кощей с коня повалился.

Ссадил Иван Царевич Марью Моревну с коня, а сам подскакал к Кощею и побил его в мелкие кусочки.

Затем дров набрал, в костёр сложил, сжёг остатки Кощея на том костре и пепел по ветру развеял, а сам сел на Кощеева коня, и поехали они без нужды, без помехи.

Попировали у Ворона Вороновича, у Сокола Соколовича да у Орла Орловича, а потом Иван-царевич с молодой женой воротился в своё царство.

Тут на радости задали они пир на весь мир. Три дня попировали, а потом и за дела приниматься стали.

Василиса ненавидела пасмурную погоду, когда облака тяжелым серо-синим покрывалом нависали над Койградом, сгущая воздух. Ей становилось трудно дышать, думать и мечтать. Последнее она любила больше всего, хотя в последнее время ей это редко удавалось. Раньше грезы крутились исключительно вокруг красивого и смелого жениха, который полюбит ее всем сердцем. Теперь же замужество ее не прельщало. Претенденты, кажется, заботились лишь о приданом. Да и уезжать из Койграда невесть куда ей не хотелось.

Когда Василиса поняла, что Кощея нигде нет и замок он, как клянется стража, не покидал, ее охватила паника. Он самолично заставил ее согласиться на этот никому не нужный бал, а теперь попросту исчез, оставив наедине с надвигающейся, медленно, но верно, лавиной гостей.

Первые три дня она верила, что брат вернется, но потом, выплакав не одно ведро слез, взяла себя в руки и приняла суровую действительность, в которой осталась одна. Хорошо, хотя бы организацией сего мероприятия ей заниматься не пришлось. Кощей раздал все указания, назначил ответственного и лишь потом пропал. Спасибо и на этом.

Все эти дни возле нее терся противный вещатель, который переживал из-за исчезновения Кощея едва ли не больше нее. Помогал в поисках, опрашивал тех, кто видел его последним, даже порывался наведаться к Смеяну, но в этом Василиса ему отказала. К узнику сходила одна, под покровом ночи, чтобы не провоцировать слухи, которые уже и без того поползли по Койграду и соседним царствам.

Всем любопытствующим отвечали, что Кощей уехал по спешному делу и вернется, как только все удачно разрешится. Этого хватало, чтобы расспросы прекратились. Но если властитель Койграда будет отсутствовать слишком долго, стая гиен, желающих завладеть его царством, вернется, чтобы растащить все по кусочкам. Да и Выслав долго молчать не будет. Удивительно, что он все еще не проболтался. Хотя и в этом нельзя быть уверенной.

Теперь Василиса жалела, что отправила то приглашение. Глупая девчонка! Разве могла она подумать, что Кощей бросит ее одну? Что теперь будет, она боялась даже думать.

Собираясь на бал, еще лелеяла надежду, что он не приедет. Вообще идти в этот большой зал, наполненный змеями, выползшими погреться на солнышке, желания не было. Но кроме нее сегодня это сделать было некому. И широкой спины Кощея, за которой всегда можно было укрыться от не в меру любопытных глаз, рядом не наблюдалось. Настал тот самый момент, когда она должна была взять ответственность за собственную жизнь на себя. Но руки тряслись, в глазах время от времени темнело, а в голове шумело, будто она, не сдержавшись накануне вечером, опустошила не одну бутылку вина.

Платье выбрала под стать внутреннему состоянию – темно-синее, отлично сочетающееся с ее черными глазами и светлыми волосами.

Перед выходом последний раз глянула в окно, и увидела то, чего боялась. В замок въехал одинокий всадник. Вот и все, назад дороги нет. Чего хотела – того и получила.

В самый большой зал замка, предназначенный для проведения балов, вошла с закушенной губой, но с расправленными плечами. То, что случилось, уже не исправить. Сейчас главное не подавать вида, что она расстроена и сбита с толку. Глядишь, все как-нибудь и разрешится.

Все взгляды обратились на Василису, как хозяйку вечера, и она так же вгляделась в толпу пожаловавших в Койград гостей.

Странно, что сегодня ей не докучал предсказатель. В суматохе приготовлений, она совсем про него забыла, и только сейчас обнаружила его отсутствие. Пожалуй, это и не плохо.

В самом начале пошепталась с устроителем бала, чтобы уточнить некоторые моменты, пожелала всем хорошего вечера и заняла место рядом с Кощеевым, которое сегодня пустовало.

Только тогда и увидела, как в зал быстрым решительным шагом заходит Царевич из Зимограда. Приехал один, как она и просила. Хорошо, хотя бы здесь ей свезло.

Василиса незаметно вздохнула, изгоняя вечную робость. Сегодня ей придется вести переговоры от имени брата. И без чьей-либо помощи. Хотела распоряжаться замужеством по своему усмотрению? Вот и получи все рычаги в свои руки. Да гляди, ничего не испорти!

Царевич направился прямо к ней, и за каждым шагом она следила, затаив дыхание, но внезапно приятную глазу картину заслонила чья-то фигура.

Позвольте пригласить вас на танец, - перед Василисой возник темноволосый царевич из восточных земель, кажется, из Чароита.

Она кивнула со сдержанной улыбкой. Пожалуй, это то, что нужно. Еще пару минут, чтобы подумать.

Конечно, такой роскоши ей никто не предоставил. Сначала Владимир из Чароита закидывал вопросами, потом ни с того ни с сего Царевич сердито прервал их танец и сразу кинулся в бой.

Зачем вы меня пригласили и где ваш брат? – слова он произносил спокойно, но лицо было хмурым.

Этот бал устроен для того, чтобы найти мне мужа, - сказала Василиса то, что он и так знал.

При чем здесь я? – недоверчиво поинтересовался Иван.

Когда вы получили приглашение, разве мои намерения не были открыты? Я хочу союза между нашими царствами.

Вы хотите? Ваши намерения? – с издевкой спросил Царевич.

Василиса ожидала подобного вопроса.

Кощей об этом не знает.

Если все пройдет гладко, то его отсутствие только облегчит задачу, но если Иван поймет, что Койград слаб, а его властителя нет в замке и в ближайшее время не будет, то Василисе несдобровать.

Царевич, кажется, не думал в таком ключе. Наверняка, ждал западни. На Василису косился с удивлением и недоверием. Но тогда зачем все же пришел?

Думал, вам известно, что невеста у меня есть, - в конце концов, ответил он.

Но у нее был ответ и на это.

Марьяны здесь нет. А вражду между нашими царствами давно пора закончить.

Глава 2. Радость или печаль?

Еще не открыв глаза, Марьяна почувствовала, что привязана. Грубая веревка слегка натерла запястья. Голова раскалывалась, да и все тело болело так, словно его кололи миллионами маленьких иголочек. При малейшем движении они пронзали кожу и проникали глубоко в мышцы.

Даже веки, когда она резко распахнула глаза, от острой боли захотелось снова закрыть. Но это бы лишь повторило ее страдания.

Марьяна чуть прищурилась, пытаясь понять, где находится. Она лежала на мягкой кровати, ноги оказались свободны, лишь руки были связаны между собой и той же веревкой примотаны к острому шпилю в изголовье.

Рядом никого не было, а изогнуться и посмотреть, что там дальше, ей мешала боль.

Хорошо, что вы очнулись. Я уже заволновался.

Что случилось? – скорее с интересом, нежели с сочувствием поинтересовался Выслав. – Не ожидал, что вас так развезет.

Какого черта вы делаете? – из-за проклятых иголок голос сорвался на писк, но Марьяна откашлялась и повторила вопрос.

Неужто не знаете?

Кажется, знает. Марьяна все же подняла голову и увидела сидящего на стуле веселого вещателя.

Дорогая невеста, вы что-то перепутали, - мужчина подошел и уселся на кровать. – Вопросы буду задавать я, а вы – отвечать. Сегодня, так и быть, отдыхайте. У меня есть незаконченные дела. А завтра, даже если вы не сможете идти, я отнесу вас к алтарю и мы станем супругами.

С чего вы взяли, что я соглашусь?

Боль, как будто, становилась глуше. Или она просто начинала привыкать.

Разве вам нечего терять? Точнее, некого.

Предсказатель мерзко засмеялся и потер ладошки. Жест плюгавого старичка, а не молодого крепкого мужчины.

Сколько вам лет? – не удержалась Марьяна.

В голову внезапно пришла мысль, что он намного старше, чем кажется внешне.

Меню страницы (Выберите нужное ниже)

Марья Моревна, это детская занимательная сказка, русская народная. Эта сказочная история донесет до детского внимания, о сильном душевной состоянии и не менее сильным телом прекрасной царевне. Находясь в долгой дороге, Иван – Царевич повстречал юную красавицу, в которой была не только внешняя красота, но она была необычайно сильной. Она сумела победить и выйти победительницей из боя. Она смогла победить целое войско врагов. Как вы думаете, кто это была? Это была Марья Маревна. Не трудно догадаться, что царевич сразу полюбил эту красавицу и взял ее в жены. Иван –Царевич в один прекрасный день помог и освободил из заточения Кощея Бессмертного, который украл и унес Марью Маревну к себе в дом, тем самым из нее он сделал себе пленницу. Это еще только начало приключений и испытаний для Ивана-Царевича. Что бы спасти из злых лап свою любимую Марью Царевну, ему еще нужно будет пройти множество разных и трудных испытаний на пути к своему счастью. Читать эту сказку Марья Царевна можно у нас на сайте онлайн.

Текст сказки Марья Моревна

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был Иван-царевич; у него было три сестры: одна Марья-царевна, другая Ольга-царевна, третья — Анна-царевна. Отец и мать у них померли; умирая, они сыну наказывали:

— Кто первый за твоих сестер станет свататься, за того и отдавай — при себе не держи долго!

Царевич похоронил родителей и с горя пошел с сестрами в зеленый сад погулять. Вдруг находит на небо туча черная, встает гроза страшная.

— Пойдемте, сестрицы, домой! — говорит Иван-царевич.

Только пришли во дворец — как грянул гром, раздвоился потолок, и влетел к ним в горницу ясен сокол, ударился сокол об пол, сделался добрым молодцем и говорит:

— Здравствуй, Иван-царевич! Прежде я ходил гостем, а теперь пришел сватом; хочу у тебя сестрицу Марью-царевну посватать.

— Коли люб ты сестрице, я ее не держу, — пусть идет!

Марья-царевна согласилась, сокол женился и унес ее в свое царство.

Дни идут за днями, часы бегут за часами — целого года как не бывало; пошел Иван-царевич с двумя сестрами во зеленый сад погулять. Опять встает туча с вихрем, с молнией.

— Пойдемте, пойдемте, сестрицы, домой! — говорит царевич.

Только пришли во дворец — как ударил гром, распалась крыша, раздвоился потолок, и влетел орел, ударился об пол и сделался добрым молодцем:

— Здравствуй, Иван-царевич! Прежде я гостем ходил, а теперь пришел сватом. И посватал Ольгу-царевну. Отвечает Иван-царевич:

— Если ты люб Ольге-царевне, то пусть за тебя идет; я с нее воли не снимаю.

Ольга-царевна согласилась и вышла за орла замуж; орел подхватил ее и унес в свое царство.

Прошел, еще один год; говорит Иван-царевич своей младшей сестрице:

— Пойдем, во зеленом саду погуляем! Погуляли немножко; опять встает туча с вихрем, с молнией.

— Вернемся, сестрица, домой!

Вернулись домой, не успели сесть — как ударил гром, раздвоился потолок и влетел ворон; ударился ворон об пол и сделался добрым молодцем; прежние были хороши собой, а этот еще лучше.

— Ну, Иван-царевич, прежде я гостем ходил, а теперь пришел сватом; отдай за меня Анну-царевну.

— Я с сестрицы воли не снимаю; коли ты полюбился ей, пусть идет за тебя.

Вышла за ворона Анна-царевна, и унес он ее в своё государство. Остался Иван-царевич один; целый год жил без сестер, и сделалось ему скучно.

— Пойду, — говорит, — искать сестриц. Собрался в дорогу, идет и видит — лежит в поле рать-сила побитая.

Спрашивает Иван-царевич:

— Коли есть тут жив человек — отзовись! Кто побил это войско великое?

Отозвался ему жив человек:

— Все это войско великое побила Марья Моревна, прекрасная королевна.

Выходила к нему навстречу Марья Моревна, прекрасная королевна:

— Здравствуй, царевич, куда тебя бог несет — по воле аль по неволе?

Отвечал ей Иван-царевич:

— Добрые молодцы по неволе не ездят!

— Ну, коли дело не к спеху, погости у меня в шатрах.

Иван-царевич тому и рад, две ночи в шатрах ночевал, полюбился Марье Моревне и женился на ней.

Марья Моревна, прекрасная королевна, взяла его с собой в свое государство; пожили они вместе сколько-то времени, и вздумалось королевне на войну собираться; покидает она на Ивана-царевича все хозяйство и приказывает:

— Везде ходи, за всем присматривай; только в этот чулан не заглядывай!

Он не вытерпел; как только Марья Моревна уехала, тотчас бросился в чулан, отворил дверь, глянул — а там висит Кощей Бессмертный, на двенадцати цепях прикован.

Просит Кощей у Ивана-царевича:

— Сжалься надо мной, дай мне напиться! Десять лет я здесь мучаюсь, не ел, не пил — совсем в горле пересохло! Царевич подал ему ведро воды, он выпил и еще запросил:

— Мне одним ведром не залить жажды, дай еще!

Царевич подал другое ведро; Кощей выпил и запросил третье, а как выпил третье ведро — взял свою прежнюю силу, тряхнул цепями и сразу все двенадцать порвал.

— Спасибо, Иван-царевич! — сказал Кощей Бессмертный. — Теперь тебе никогда не видать Марьи Моревны, как ушей своих! — И страшным вихрем вылетел в окно, нагнал на дороге Марью Моревну, прекрасную королевну, подхватил ее и унес к себе.

А Иван-царевич горько-горько заплакал, снарядился и пошел в путь-дорогу:

— Что ни будет, а разыщу Марью Моревну!

Идет день, идет другой, на рассвете третьего видит чудесный дворец, у дворца дуб стоит, на дубу ясен сокол сидит. Слетел сокол с дуба, ударился оземь, обернулся добрым молодцем и закричал:

— Ах, шурин мой любезный! Как тебя господь милует?

Выбежала Марья-царевна, встретила Ивана-царевича радостно, стала про его здоровье расспрашивать, про своё житьё-бытьё рассказывать.

Погостил у них царевич три дня и говорит:

— Не могу у вас гостить долго; я иду искать жену мою, Марью Моревну, прекрасную королевну.

— Трудно тебе сыскать ее, — отвечает сокол. — Оставь здесь на всякий случай свою серебряную ложку: будем на нее смотреть, про тебя вспоминать.

Иван-царевич оставил у сокола свою серебряную ложку и пошел в дорогу.

Шел он день, шел другой, на рассвете третьего видит дворец еще лучше первого, возле дворца дуб стоит, на дубу орел сидит. Слетел орел с дерева, ударился оземь, обернулся добрым молодцем и закричал:

— Вставай, Ольга-царевна! Милый наш братец идет!

Ольга-царевна тотчас выбежала навстречу, стала его целовать-обнимать, про здоровье расспрашивать, про своё житьё-бытьё рассказывать. Иван-царевич погостил у них три денька и говорит:

— Дольше гостить мне некогда: я иду искать жену мою, Марью Моревну, прекрасную королевну.

Отвечает орел:

— Трудно тебе сыскать ее; оставь у нас серебряную вилку: будем на нее смотреть, тебя вспоминать.

Он оставил серебряную вилку и пошел в дорогу.

День шел, другой шел, на рассвете третьего видит дворец лучше первых двух, возле дворца дуб стоит, на дубу ворон сидит.

Слетел ворон с дуба, ударился оземь, обернулся добрым молодцем и закричал:

— Анна-царевна! Поскорей выходи, наш братец идёт.

Выбежала Анна-царевна, встретила его радостно, стала целовать-обнимать, про здоровье расспрашивать, про своё житьё-бытьё рассказывать.

Иван-царевич погостил у них три денька и говорит:

— Прощайте! Пойду жену искать — Марью Моревну, прекрасную королевну. Отвечает ворон:

— Трудно тебе сыскать её; оставь-ка у нас серебряную табакерку: будем на нее смотреть, тебя вспоминать.

Царевич отдал ему серебряную табакерку, попрощался и пошел в дорогу.

День шел, другой шел, а на третий добрался до Марьи Моревны.

Увидела она своего милого, бросилась к нему на шею, залилась слезами и промолвила:

— Ах, Иван-царевич! Зачем ты меня не послушался — посмотрел в чулан и выпустил Кощея Бессмертного.

— Прости, Марья Моревна! Не поминай старого, лучше пойдем со мной, пока не видать Кощея Бессмертного, авось не догонит!

Собрались и уехали. А Кощей на охоте был; к вечеру он домой ворочается, под ним добрый конь спотыкается.

Отвечает конь:

— Иван-царевич приходил, Марью Моревну увез.

— А можно ли их догнать?

— Можно пшеницы насеять, дождаться, пока она вырастет, сжать ее, смолотить, в муку обратить, пять печей хлеба наготовить, тот хлеб поесть, да тогда вдогонь ехать — и то поспеем!

Кощей поскакал, догнал Ивана-царевича.

— Ну, — говорит, — первый раз тебя прощаю, за твою доброту, что водой меня напоил, и в другой раз прощу, а в третий берегись — на куски изрублю!

Отнял у него Марью Моревну и увез; а Иван-царевич сел на камень и заплакал.

Поплакал-поплакал и опять воротился назад за Марьей Моревною, Кощея Бессмертного дома не случилося.

— Поедем, Марья Моревна!

— Ах, Иван-царевич! Он нас догонит.

— Пускай догонит, мы хоть часок-другой проведем вместе.

Собрались и уехали. Кощей Бессмертный домой возвращается, под ним добрый конь спотыкается.

— Что ты, несытая кляча, спотыкаешься? Али чуешь какую невзгоду?

— А можно ли догнать их?

— Можно ячменю насеять, подождать, пока он вырастет, сжать, смолотить, пива наварить, допьяна напиться, до отвала выспаться да тогда вдогонь ехать — и то поспеем!

Кощей поскакал, догнал Ивана-царевича:

— Ведь я ж говорил, что тебе не видать Марьи Моревны, как ушей своих!

Отнял ее и увез к себе.

Остался Иван-царевич один, поплакал-поплакал и опять воротился за Марьей Моревной; на ту пору Кощея дома не случилося.

— Поедем, Марья Моревна!

— Ах, Иван-царевич! Ведь он догонит, тебя в куски изрубит.

— Пускай изрубит! Я без тебя жить не могу. Собрались и поехали. Кощей Бессмертный домой возвращается, под ним добрый конь спотыкается.

— Что ты спотыкаешься? Али чуешь какую невзгоду?

— Иван-царевич приходил, Марью Моревну с собой взял.

Кощей поскакал, догнал Ивана-царевича; изрубил его в мелкие куски и поклал в смоленую бочку; взял эту бочку, скрепил железными обручами и бросил в синее море, а Марью Моревну к себе увез.

В то самое время у зятьев Ивана-царевича серебро почернело.

— Ах, — говорят они, — видно, беда приключилася!

Орел бросился на сине море, схватил и вытащил бочку на берег, сокол полетел за живой водою, а ворон за мертвою. Слетелись все трое в одно место, разбили бочку, вынули куски Ивана-царевича, перемыли и склали как надобно.

Ворон брызнул мертвою водою — тело срослось, соединилося; сокол брызнул живой водою — Иван-царевич вздрогнул, встал и говорит:

— Ах, как я долго спал!

— Еще бы дольше проспал, если б не мы! — отвечали зятья. — Пойдем теперь к нам в гости.

— Нет, братцы! Я пойду искать Марью Моревну! Приходит к ней и просит:

— Разузнай у Кощея Бессмертного, где он достал себе такого доброго коня.

Вот Марья Моревна улучила добрую минуту и стала Кощея выспрашивать.

Кощей сказал:

— За тридевять земель, в тридесятом царстве, за огненной рекою живет баба-яга; у ней есть такая кобылица, на которой она каждый день вокруг света облетает. Много у ней и других славных кобылиц; я у ней три дня пастухом был, ни одной кобылицы не упустил, и за то баба-яга дала мне одного жеребеночка.

— Как же ты через огненную реку переправился?

— А у меня есть такой платок — как махну в правую сторону три раза, сделается высокий-высокий мост, и огонь его не достанет!

Марья Моревна выслушала, пересказала все Ивану-царевичу и платок унесла да ему отдала.

Иван-царевич переправился через огненную реку и пошел к бабе-яге. Долго шел он не пивши, не евши. Попалась ему навстречу заморская птица с малыми детками.

Иван-царевич говорит:

— Съем-ка я одного цыпленочка.

— Не ешь, Иван-царевич! — просит заморская птица. — В некоторое время я пригожусь тебе. Пошел он дальше, видит в лесу улей пчел.

— Возьму-ка я, — говорит, — сколько-нибудь медку. Пчелиная матка отзывается:

— Не тронь моего меду, Иван-царевич! В некоторое время я тебе пригожусь.

— Съем я хоть этого львенка; есть так хочется, ажно тошно стало!

— Не тронь, Иван-царевич, — просит львица. — В некоторое время я тебе пригожусь.

— Хорошо, пусть будет по-твоему!

Побрел голодный, шел, шел — стоит дом бабы-яги, кругом дома двенадцать шестов, на одиннадцати шестах по человечьей голове, только один незанятый.

— Здравствуй, бабушка!

— Здравствуй, Иван-царевич! Почто пришел — по своей доброй воле аль по нужде?

— Пришел заслужить у тебя богатырского коня.

— Изволь, царевич! У меня ведь не год служить, а всего-то три дня; если упасешь моих кобылиц — дам тебе богатырского коня, а если нет, то не гневайся — торчать твоей голове на последнем шесте.

Иван-царевич согласился, баба-яга его накормила-напоила и велела за дело приниматься. Только что выгнал он кобылиц в поле, кобылицы задрали хвосты, и все врозь по лугам разбежались; не успел царевич глазами вскинуть, как они совсем пропали. Тут он заплакал-запечалился, сел на камень и заснул.

Солнышко уже на закате, прилетела заморская птица и будит его:

— Вставай, Иван-царевич! Кобылицы теперь дома. Царевич встал, воротился домой; а баба-яга и шумит, и кричит на своих кобылиц:

— Зачем вы домой воротились?

— Как же нам было не воротиться? Налетели птицы со всего света, чуть нам глаза не выклевали.

— Ну, вы завтра по лугам не бегайте, а рассыпьтесь по дремучим лесам.

Переспал ночь Иван-царевич, наутро баба-яга ему говорит:

— Смотри, царевич, если не упасешь кобылиц, если хоть одну потеряешь — быть твоей буйной головушке на шесте.

Погнал он кобылиц в поле, они тотчас задрали хвосты и разбежались по дремучим лесам. Опять сел царевич на камень, плакал-плакал да и уснул.

Солнышко село за лес, прибежала львица:

— Вставай, Иван-царевич! Кобылицы все собраны. Иван-царевич встал и пошел домой; баба-яга пуще прежнего и шумит, и кричит на своих кобылиц:

— Зачем домой воротились?

— Как же нам было не воротиться? Набежали лютые звери со всего света, чуть нас совсем не разорвали.

— Ну вы завтра забегите в сине море. Опять переспал ночь Иван-царевич, наутро посылает его баба-яга кобылиц пасти:

— Если не упасешь — быть твоей буйной головушке на шесте.

Он погнал кобылиц в поле; они тотчас задрали хвосты, скрылись с глаз и забежали в сине море; стоят в воде по шею. Иван-царевич сел на камень, заплакал и уснул.

Солнышко за лес село, прилетела пчелка и говорит:

— Вставай, царевич! Кобылицы все собраны; да как воротишься домой, бабе-яге на глаза не показывайся, пойди в конюшню и спрячься за яслями. Там есть паршивый жеребенок — в навозе валяется, ты укради его и в глухую полночь уходи из дому.

Иван-царевич встал, пробрался в конюшню и улегся за яслями; баба-яга и шумит, и кричит на своих кобылиц:

— Зачем воротились?

— Как же нам было не воротиться? Налетело пчел видимо-невидимо со всего света и давай нас со всех сторон жалить до крови!

Баба-яга заснула, а в самую полночь Иван-царевич украл у нее паршивого жеребенка, оседлал его, сел и поскакал к огненной реке. Доехал до той реки, махнул три раза платком в правую сторону — и вдруг, откуда ни взялся, повис через реку высокий мост. Царевич переехал по мосту и махнул платком на левую сторону только два раза — остался через реку мост тоненький-тоненький! Поутру пробудилась баба-яга — паршивого жеребенка видом не видать! Бросилась в погоню; во весь дух на железной ступе скачет, пестом погоняет, помелом след заметает.

Прискакала к огненной реке, взглянула и думает: “Хорош мост!”

Поехала по мосту, только добралась до середины — мост обломился, и баба-яга упала в реку; тут ей и лютая смерть приключилась! Иван-царевич откормил жеребенка в зеленых лугах, стал из него чудный конь. Приезжает царевич к Марье Моревне; она выбежала, бросилась к нему на шею:

— Как же ты опять живой?

— Так и так, — говорит. — Поедем со мной.

— Боюсь, Иван-царевич! Если Кощей догонит, быть тебе опять изрубленым.

— Нет, не догонит! Теперь у меня славный богатырский конь, словно птица летит.

Сели они на коня и поехали.

Кощей Бессмертный домой ворочается, под ним конь спотыкается.

— Что ты, несытая кляча, спотыкаешься? Али чуешь какую невзгоду?

— Иван-царевич приезжал, Марью Моревну увез.

— А можно ли их догнать?

— Бог знает! Теперь у Ивана-царевича конь богатырский лучше меня.

— Нет, не утерплю, — говорит Кощей Бессмертный, — поеду в погоню.

Долго ли, коротко ли — нагнал он Ивана-царевича, соскочил наземь и хотел было сечь его острой саблею; в те поры конь Ивана-царевича ударил со всего размаху копытом Кощея Бессмертного и размозжил ему голову, а царевич доконал его палицей. После того положил царевич груду дров, развел огонь, спалил Кощея Бессмертного на костре и пепел его пустил по ветру.

Марья Моревна села на Кощеева коня, а Иван-царевич на своего, и поехали они в гости сперва к ворону, потом к орлу, а там и к соколу.

Куда ни приедут, всюду встречают их с радостью:

— Ах, Иван-царевич, а уж мы не чаяли тебя видеть. Ну, да недаром же ты хлопотал: такой красавицы, как Марья Моревна, во всем свете поискать — другой не найти! Погостили они, попировали и поехали в свое царство. Приехали и стали себе жить-поживать, добра наживать да медок попивать.

Слушать сказку Марья Моревна онлайн

Смотреть сказку Марья Моревна онлайн

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был Иван-царевич. И было у него было три сестры: одна Марья-царевна, другая Ольга-царевна, третья Анна-царевна.
Отец и мать у них умерли. Перед смертью они сыну сказали:
- Кто первый за сестер станет свататься, за того и отдавай!
Царевич похоронил родителей и с горя пошел с сестрами во зеленый сад погулять.
Вдруг находит на небо туча черная, встает гроза страшная.
- Пойдемте, сестрицы, домой, - говорит Иван-царевич.
Только пришли во дворец, как грянул гром, раздвоился потолок и влетел к ним в горницу ясен сокол. Ударился сокол об пол, сделался добрым молодцем и говорит:
- Здравствуй, Иван-царевич! Прежде я ходил гостем, а теперь пришел сватом: хочу у тебя сестрицу Марью-царевну посватать.
- Коли люб ты сестрице, я ее не держу - пусть идет.
Марья-царевна согласилась. Сокол женился и унес ее в свое царство.
Дни идут за днями, часы бегут за часами - целого года как не бывало.
Пошел Иван-царевич с двумя сестрами во зеленый сад погулять. Опять встает туча с вихрем, с молнией.
- Пойдемте, сестрицы, домой, - говорит царевич.
Только пришли во дворец, как ударил гром, распалась крыша, раздвоился потолок и влетел орел. Ударился орел об пол и сделался добрым молодцем.
- Здравствуй, Иван-царевич! Прежде я гостем ездил, а теперь пришел сватом.
И посватал Ольгу-царевну. Отвечает Иван-царевич:
- Если люб ты Ольге-царевне, то пусть за тебя идет, я с нее воли не снимаю.
Ольга-царевна согласилась и вышла за орла замуж. Орел подхватил ее и унес в свое царство.
Прошел еще один год. Говорит Иван-царевич своей младшей сестрице:
- Пойдем, во зеленом саду погуляем. Погуляли немножко. Опять встает туча с вихрем, с молнией.
- Вернемся, сестрица, домой!
Вернулись домой, не успели сесть - как ударил гром, раздвоился потолок и влетел ворон. Ударился ворон об пол и сделался добрым молодцем. Прежние были хороши собой, а этот еще лучше.
- Ну, Иван-царевич, прежде я гостем ходил, а теперь пришел сватом: отдай за меня Анну-царевну.
- Я с сестрицы воли не снимаю. Коли ты полюбился ей, пусть идет за тебя.
Вышла за ворона Анна-царевна, и унес он ее в свое государство. Остался Иван-царевич один.
Целый год жил без сестер, и сделалось ему скучно.
- Пойду, - говорит, - искать сестриц. Собрался в дорогу, шел, шел и видит: лежит в поле рать-сила побитая. Спрашивает Иван-царевич:
- Коли есть тут жив человек, отзовись: кто побил это войско великое?
Отозвался ему жив человек:
- Все это войско великое побила Марья Моревна, прекрасная королевна.
Пустился Иван-царевич дальше, наезжал на шатры белые, выходила к нему навстречу Марья Моревна, прекрасная королевна:
- Здравствуй, царевич. Куда тебя Бог несет? По воле аль по неволе?
Отвечает ей Иван-царевич:
- Добрые молодцы по неволе не ездят.
- Ну, коли дело не к спеху, погости у меня в шатрах.
Иван-царевич тому и рад: две ночи в шатрах ночевал. Полюбился Марье Моревне и женился на ней. Марья Моревна, прекрасная королевна, взяла его с собой в свое государство. Пожили они вместе столькото времени, и вздумалось королевне на войну собираться. Покидает она на Ивана-царевича все хозяйство и приказывает:
- Везде ходи, за всем присматривай, только в этот чулан не заглядывай.
Он не вытерпел: как только Марья Моревна уехала, тотчас бросился в чулан, отворил дверь, глянул - а там висит Кощей Бессмертный, на двенадцати цепях прикован.
Просит Кощей у Ивана-царевича:
- Сжалься надо мной, дай мне напиться! Десять лет я здесь мучаюсь, не ел, не пил - совсем в горле пересохло.
Царевич подал ему целое ведро воды; он выпил и еще запросил:
- Мне одним ведром не залить жажды. Дай еще!
Царевич подал другое ведро. Кощей выпил и запросил третье; а как выпил третье ведро, взял свою прежнюю силу, тряхнул цепями и сразу все двенадцать порвал.
- Спасибо, Иван-царевич, - сказал Кощей Бессмертный, - теперь тебе никогда не видать Марьи Моревны, как ушей своих.
И страшным вихрем вылетел в окно, нагнал на дороге Марью Моревну, прекрасную королевну, подхватил ее и унес к себе.
А Иван-царевич горько-горько заплакал, снарядился и пошел в путь-дорогу: "Что ни будет, а разыщу Марью Моревну".
Идет день, идет другой, на рассвете третьего видит чудесный дворец. У дворца дуб стоит, на дубу ясен сокол сидит.
Слетел сокол с дуба, ударился оземь, обернулся добрым молодцем и закричал:
- Ах, шурин мой любезный!
Выбежала Марья-царевна, встретила Ивана-царевича радостно, стала про его здоровье расспрашивать, про свое житье-бытье рассказывать. Погостил у них царевич три дня и говорит:
- Не могу у вас гостить долго: я иду искать жену мою, Марью Моревну, прекрасную королевну.
- Трудно тебе сыскать ее, - отвечает сокол. - Оставь здесь на всякий случай свою серебряную ложку: будем на нее смотреть, про тебя вспоминать. Иван-царевич оставил у сокола свою серебряную ложку и пошел в дорогу.
Шел он день, шел другой, на рассвете третьего видит дворец еще лучше первого. Возле дворца дуб стоит, на дубу орел сидит.
Слетел орел с дерева, ударился оземь, обернулся добрым молодцем и закричал:
- Вставай, Ольга-царевна, милый наш братец идет!
Ольга-царевна тотчас прибежала, стала его целовать, обнимать, про здоровье расспрашивать, про свое житье-бытье рассказывать.

- Дольше гостить мне некогда: я иду искать жену мою, Марью Моревну, прекрасную королевну. Отвечает орел:
- Трудно тебе сыскать ее. Оставь у нас серебряную вилку: будем на нее смотреть, тебя вспоминать. Он оставил серебряную вилку и пошел в дорогу.
День шел, другой шел, на рассвете третьего видит дворец лучше первых двух. Возле дворца дуб стоит, на дубу ворон сидит. Слетел ворон с дуба, ударился оземь, обернулся добрым молодцом и закричал:
- Анна-царевна, поскорей выходи, наш братец идет!
Выбежала Анна-царевна, встретила его радостно, стала целовать-обнимать, про здоровье расспрашивать, про свое житье-бытье рассказывать.
Иван-царевич погостил у них три денька и говорит:
- Прощайте. Пойду жену искать, Марью Моревну, прекрасную королевну.
Отвечает ворон:
- Трудно тебе сыскать ее. Оставь-ка у нас серебряную табакерку: будем на нее смотреть, тебя вспоминать.
Царевич отдал ему серебряную табакерку, попрощался и пошел в дорогу.
День шел, другой шел, а на третий добрался до Марьи Моревны.
Увидала она своего милого, бросилась к нему на шею, залилась слезами и промолвила:
- Ах, Иван-царевич, зачем ты меня не послушался - посмотрел в чулан и выпустил Кощея Бессмертного?
- Прости, Марья Моревна, не поминай старого. Лучше поедем со мной; пока не видать Кощея Бессмертного. Авось не догонит!
Собрались и уехали. А Кощей на охоте был. К вечеру он домой ворочается, под ним добрый конь спотыкается.

Отвечает конь:
- Иван-царевич приходил, Марью Моревну увез.
- А можно ли их догнать?
- Можно пшеницы насеять, дождаться, пока она вырастет, сжать ее, смолотить, в муку обратить, пять печей хлеба наготовить, тот хлеб поесть да тогда вдогонь ехать - и то поспеем.
Кощей поскакал, догнал Ивана-царевича.
- Ну, - говорит, - первый раз тебя прощаю за твою доброту, что водой меня напоил; и в другой раз прощу, а в третий берегись - на куски изрублю. Отнял у него Марью Моревну и увез. А Иван-царевич сел на камень и заплакал.
Поплакал-поплакал и опять воротился назад за Марьей Моревною. Кощея Бессмертного дома не случилось.
- Поедем, Марья Моревна!
- Ах, Иван-царевич, он нас догонит!
- Пускай догонит. Мы хоть часок-другой поедем вместе.
Собрались и уехали. Кощей Бессмертный домой возвращается, под ним добрый конь спотыкается.
- Что ты, несытая кляча, спотыкаешься? Аль чуешь какую невзгоду?

- А можно ли их догнать?
- Можно ячменю насеять, подождать, пока он вырастет, сжать-смолотить, пива наварить, вдоволь напиться, до отвалу наесться, выспаться да тогда вдогонь ехать - и то поспеем.
Кощей поскакал, догнал Ивана-царевича:
- Ведь я ж говорил, что тебе не видать Марьи Морены, как ушей своих! Отнял ее и унес к себе. Остался Иван-царевич один, поплакал-поплакал и опять воротился за Марьей Моревною. На ту пору Кощея дома не случилось.
- Поедем, Марья Моревна!
- Ах, Иван-царевич, ведь он догонит, тебя в куски изрубит!
- Пускай изрубит, я без тебя жить не могу!
Собрались и поехали. Кощей Бессмертный домой возвращается, под ним добрый конь спотыкается.
- Что ты спотыкаешься? Аль чуешь какую невзгоду?
- Иван-царевич приходил, Марью Моревну с собой взял.
Кощей поскакал, догнал Ивана-царевича, изрубил его в мелкие куски и поклал в смоляную бочку; взял эту бочку, скрепил железными обручами и бросил в синее море, а Марью Моревну к себе увез.
В то самое время у зятьев Ивана-царевича серебро почернело.
- Ах, - говорят они, - видно, беда приключилась!
Орел бросился на сине море, схватил и вытащил бочку на берег. Сокол полетел за живою водою, а ворон - за мертвою.
Слетелись все трое в одно место, разрубили бочку, вынули куски Ивана-царевича, перемыли и склали, как надобно.
Ворон брызнул мертвою водою - тело срослось, соединилось. Сокол брызнул живою водою - Иван-царевич вздрогнул, встал и говорит:
- Ах, как я долго спал!
- Еще бы дольше проспал, если бы не мы, - отвечали зятья. - Пойдем теперь к нам в гости.
- Нет, братцы, я пойду искать Марью Моревну. Приходит к ней и просит:
- Разузнай у Кощея Бессмертного, где он достал себе такого доброго коня.
Вот Марья Моревна улучила добрую минуту и стала Кощея выспрашивать.
Кощей сказал:
- За тридевять земель, в тридесятом царстве, за огненной рекою живет баба-яга. У ней есть такая кобылица, на которой она каждый день вокруг света облетает. Много у нее и других славных кобылиц. Я у нее три дня пастухом был, ни одной кобылицы не упустил, и за то баба-яга дала мне одного жеребеночка.
- Как же ты через огненную реку перебрался?
- А у меня есть такой платок - как махну в правую сторону три раза, сделается высокий-высокий мост, и огонь его не достанет.
Марья Моревна выслушала, пересказала все Ивану-царевичу. И платок унесла да ему отдала. Иван-царевич переправился через огненную реку и пошел к бабе-яге.
Долго шел он не пивши, не евши. Попалась ему навстречу заморская птица с малыми детками. Иван-царевич говорит:
- Съем-ка я одного цыпленочка!
- Не ешь, Иван-царевич, - просит заморская птица. - В некоторое время я пригожусь тебе. Пошел он дальше. Видит в лесу улей пчел.
- Возьму-ка я, - говорит, - сколько-нибудь медку. Пчелиная матка отзывается:
- Не тронь моего меду, Иван-царевич. В некоторое время я тебе пригожусь.
Он не тронул и пошел дальше. Попадается ему навстречу львица со львенком.
- Съем я хоть этого львенка. Есть так хочется, ажно тошно стало.
- Не тронь, Иван-царевич, - просит львица. - В некоторое время я тебе пригожусь.
- Хорошо, пусть будет по-твоему.
Побрел голодный. Шел, шел - стоит дом бабы-яги, кругом дома двенадцать шестов, на одиннадцати шестах по человечьей голове, только один незанятый.
- Здравствуй, бабушка!
- Здравствуй, Иван-царевич. Почто пришел - по своей доброй воле аль по нужде?
- Пришел заслужить у тебя богатырского коня.
- Изволь, царевич, у меня ведь не год служить, а всего-то три дня. Если упасешь моих кобылиц - дам тебе богатырского коня, а нет - то не гневайся: торчать твоей голове на последнем шесте.
Иван-царевич согласился. Баба-яга его накормила, напоила и велела за дело приниматься.
Только что выгнал он кобылиц в поле, кобылицы задрали хвосты и все врозь по лугам разбежались. Не успел царевич глазами вскинуть, как они совсем пропали. Тут он заплакал-запечалился, сел на камень и заснул.
Солнышко уж на закате, прилетела заморская птица и будит его:
- Вставай, Иван-царевич! Кобылицы теперь дома. Царевич встал, домой пошел. А баба-яга и шумит и кричит на кобылиц:
- Зачем вы домой воротились?
- Как же было нам не воротиться! Налетели птицы со всего света, чуть нам глаза не выклевали.
- Ну, вы завтра по лугам не бегайте, а рассыпьтесь по дремучим лесам.
Переспал ночь Иван-царевич. Наутро баба-яга ему говорит:
- Смотри, царевич, если не упасешь кобылиц, если хоть одну потеряешь - быть твоей буйной головушке на шесте!
Погнал он кобылиц в поле. Они тотчас задрали хвосты и разбежались по дремучим лесам.
Опять сел царевич на камень, плакал-плакал да и уснул. Солнышко село за лес.
Прибежала львица:
- Вставай, Иван-царевич! Кобылицы все собраны. Иван-царевич встал и пошел домой. Баба-яга пуще прежнего и шумит и кричит на своих кобылиц:
- Зачем домой воротились?
- Как нам было не воротиться! Набежали лютые звери со всего света, чуть нас совсем не разорвали.
- Ну, вы завтра забегите в сине море. Опять переспал ночь Иван-царевич. Наутро посылает его баба-яга кобылиц пасти:
- Если не упасешь - быть твоей буйной головушке на шесте.
Он погнал кобылиц в поле. Они тотчас задрали хвосты, скрылись с глаз и забежали в сине море, стоят в воде по шею. Иван-царевич сел на камень, заплакал и уснул.
Солнышко за лес село, прилетела пчелка и говорит:
- Вставай, царевич! Кобылицы все собраны. Да как воротишься домой, бабе-яге ни глаза не показывайся, поди в конюшню и спрячься за яслями. Там есть паршивый жеребенок - в навозе валяется. Ты возьми его и в глухую полночь уходи из дому.
Иван-царевич пробрался в конюшню, улегся за яслями. Баба-яга и шумит и кричит на своих кобылиц:
- Зачем воротились?
- Как же нам было не воротиться! Налетело пчел видимо-невидимо, со всего света, и давай нас со всех сторон жалить до крови.
Баба-яга заснула, а в самую полночь Иван-царевич взял у нее паршивого жеребенка, оседлал его, сел и поскакал к огненной реке. Доехал до той реки, махнул три раза платком в правую сторону - и вдруг, откуда ни взялся, повис через реку высокий, славный мост. Царевич переехал по мосту и махнул платком на левую сторону только два раза - остался через реку мост тоненький-тоненький.
Поутру пробудилась баба-яга - паршивого жеребенка видом не видать. Бросилась в погоню. Во весь дух на железной ступе скачет, пестом погоняет, помелом след заметает. Прискакала к огненной реке, взглянула и думает: "Хорош мост".
Поехала по мосту, только добралась до середины - мост обломился, и баба-яга в реку свалилась. Тут ей и лютая смерть приключилась.
Иван-царевич откормил жеребенка в зеленых лугах; стал из него чудный конь.
Приезжает царевич к Марье Моревне. Она выбежала, бросилась к нему на шею:
- Как тебе удалось от смерти избавиться?
- Так и так, - говорит, - поедем со мной.
- Боюсь, Иван-царевич! Если Кощей догонит, быть тебе опять изрубленным.
- Нет, не догонит! Теперь у меня славный богатырский конь, словно птица летит.
Сели они на коня и поехали.
Вот Кощей Бессмертный домой ворочается, под ним конь спотыкается.
- Что ты, несытая кляча, спотыкаешься? Аль чуешь какую невзгоду?
- Иван-царевич приезжал, Марью Моревну увез.
- А можно ли их догнать?
- Не знаю. Теперь у Ивана-царевича конь богатырский лучше меня.
- Нет, не утерплю, - говорит Кощей Бессмертный, - поеду в погоню!
Долго ли, коротко ли - нагнал он Ивана-царевича, соскочил наземь и хотел было сечь его острой саблею. В те поры конь Ивана-царевича ударил со всего размаху копытом Кощей Бессмертного и размозжил ему голову, а царевич доконал его палицей.
После того накинул царевич груду дров, развел огонь, спалил Кощея Бессмертного на костре и самый пепел его пустил по ветру.
Марья Моревна села на Кощеева коня, а Иван-царевич на своего, и поехали они в гости сперва к ворону, потом к орлу, а там и к соколу. Куда ни приедут, всюду встречают их с радостью:
- Ах, Иван-царевич, а уж мы не чаяли тебя видеть! Ну, недаром же ты хлопотал: такой красавицы, как Марья Моревна, во всем свете поискать - другой не найти.
Погостили они, попировали и поехали в свое царство. Приехали и стали себе жить-поживать да добра наживать.